Простые люди победившие рак. Победившие рак
Давно это было. Когда не только магнитно-резонансной терапии и в помине не было, не было компьютеров, мобильных телефонов. А об интернете и вовсе умолчим.
А вот раковые опухоли, как и 290 млн лет назад, как и в наши дни, поражали множество людей. И хотя по числу жертв опухоли уступали болезням сердца и сосудов, страх перед раком ни с чем не сравним. И уж так сложилось - во всех странах, в России в том числе - об инфаркте или инсульте пациенту, его родственникам непременно сообщали, а вот раковый диагноз сопровождало неписаное табу. Почему? Диагноз "рак" равносилен приговору? Потому нередко врачи не сообщают о диагнозе самому пациенту, а решение говорить или не говорить о диагнозе оставляют на откуп родственникам.
Вернусь, однако, к тем временам, когда не было Интернета и мобильных телефонов. Мой отец накануне своего 69-летия, это 1972 год, стал мучиться от болей в животе. Мы обходили специалистов, клиники, ему проводили исследования, делали бесконечные рентгеновские снимки. Тщетно. Но очередной рентген в московской Первой Градской больнице показал: обширный рак желудка и части пищевода. Операция. Удалили весь желудок, часть пищевода. И тут заявил о себе удивительный феномен, который присутствует, пожалуй, только среди онкологических пациентов. Вот он знает, что лежит в онкоклинике, знает, что ему по поводу рака проведена операция. Часто еще и химиотерапия, и лучевое лечение. Но вопреки всему пациент где-то в подсознании не верит в диагноз. Мой отец, умудрившийся просто сбежать из реанимационной палаты, в которую был помещен после операции, оправдывал свой поступок: "Там у всех рак. А у меня полипы. Зачем мне лежать вместе с ними?"
Мне - не отцу! - вручили выписку из истории болезни, где было указано и какой рак, и какая операция проведена, и рекомендации. А через всю справку жирным красным фломастером резолюция: "На руки не выдавать!" Я спрятала этот вердикт в своем шкафу, чтобы отец не увидел, чтобы не узнал. И вот еще один парадокс. У нас в семье не принято заглядывать в чужие шкафы. Но отец не только заглянул, но и нашел среди белья эту самую справку. Казалось бы, все стало ясно. Он кричал: "У меня рак. Я знаю". Но где-то, опять же, в подсознании в это не верил. Вышел на работу. Упорно игнорировал лифт, и на 6-й этаж поднимался пешком. Сам жарил себе картошку на свином сале. После такой трапезы начинали мучить боли. Тогда садился на овсяные кашки и протертые супы. Когда в очередной раз ему сделали замечание, дескать, нельзя после такой операции есть жареное, возмутился: "Я это люблю". "Но надо себя ограничивать - ведь жить хочется". Ответил: "Так? Нет!"
Отец прожил 83 года. Работать перестал в 80. Не забывал посещать парикмахерский салон, где стригся и делал педикюр у "своих мастеров". Не отказывал себе в рюмке водки или коньяка, продолжал курить. Иногда мог доверительно сообщить собеседнику: "А знаете, у меня рак. Видите, как я похудел, все костюмы велики". Упорно не желал надевать новый костюм - было некое кокетство: демонстрировать, что вот он "так похудел из-за рака".
Изменилось время. Иные ныне показатели и количества больных раком, и возможности диагностики, иные результаты лечения. Но, как прежде, нет нигде в мире рецепта, как действовать при обнаружении опухоли. Да, есть тенденция информирования пациента о диагнозе. Главный онколог Москвы Анатолий Махсон считает, что раковый диагноз не должен вызывать страх, что он должен восприниматься как любой другой. Но, как и при любом заболевании, этические вопросы не уходят на задний план. А уж если речь о раке...
Какой человек сам больной? Какой человек его близкий родственник или друг? Станет паниковать? Оптимист? Как отреагирует на раковый диагноз? Уместна ложь во спасение? Но эта ложь может как бы разоружить пациента и его близких. Как же быть? Нет всеобщего рецепта.
Недавно мир потрясла история голливудской звезды Анджелины Джоли. Она в профилактических целях, зная о возможности развития рака, решилась на удаление обеих грудных желез и намерена в ближайшем будущем удалить яичники. На Западе публичные люди нередко афишируют свой раковый диагноз, чтобы развеять страх перед этим недугом. Замдиректора Российского онкоцентра им. Блохина академик РАМН Мамед Алиев говорит так: "Рак - это, конечно, не ангина, но и не окончательный приговор". Раковый диагноз не должен довлеть над человеком. Жизнь должна продолжаться.
Готовя эти заметки, позвонила замечательной актрисе, успешной во всех отношениях женщине. Месяц назад мы виделись на одном мероприятии. Она, как всегда, была элегантна, в центре внимания. Лет 15 назад ей по поводу рака груди удалили железу. Сделали пластику. Но говорить в газете на эту тему актриса категорически отказалась. Сказала мне очень важную, на мой взгляд, фразу: "У меня нет никакого диагноза!" И это тоже позиция. Позиция, с которой надо считаться.
Главный онколог Москвы считает: раковый диагноз не должен вызывать страх, он должен восприниматься как любой другой
Не все, к кому обращалась с предложением рассказать о том, как живут с раковым диагнозом, согласились беседовать на эту щекотливую тему. Говорили: "Да в Интернете об этом уже столько сказано".
Глядя на Александра Буйнова, сложно поверить, что он перенес серьезную операцию по удалению опухоли предстательной железы. От вопросов журналистов обычно отшучивается. Всем бы такой заряд оптимизма!
Некоторые, просившие не называть фамилию, произносили примерно такую фразу: "Я не имею права капитулировать перед страшной болезнью!" Коварство рака в том, что он может вернуться. Снова мучить. И потому так важно не капитулировать.
Дарья Донцова в последнее время воспринимается не только как известная писательница, но и как человек, победивший рак. Подробно рассказав о своей болезни, о том, как преодолевала ее, она стала символом воли к жизни, веры во спасение. Донцова повторяет, что рак - не приговор, и личным примером демонстрирует правоту этих слов. Буквально внушает всем: просто нужно лечиться и делать это вовремя. В одном из интервью она сказала6 "Говорю о своем излечении не ради пиара, а чтобы люди верили: вылечиться можно. И вели себя разумно. Неужели так трудно женщине раз в полгода пойти и обследоваться у маммолога? Я этого не делала, потому и дошла до 4-й стадии рака. Хочу, чтоб другие мою ошибку не повторяли".
Писательница Людмила Улицкая на презентации своей книги "Священный мусор", в которую включен очерк, посвященный ее борьбе с раком, сказала, что рак - это болезнь, к которой она была готова, что это как Новый год: ты знаешь, что он наступит, и ты его встречаешь. "Эта проблема не свалилась на меня неожиданно. Я происхожу из "раковой" семьи: практически все, за очень небольшими исключениями, умирали от рака. Я внутренне была готова к тому, что настанет момент, когда мне это скажут. Каждый человек оказывается в ситуации, когда он понимает: жизнь может кончиться завтра и что надо прожить этот кусок жизни достойно".
Онкологические болезни, спасение от них - проблема из проблем. Во всем мире. А в России она острее еще и потому, что в ситуацию вмешивается удивительный российский менталитет со своим извечным "авось пронесет". Вот не припомнить, сколько раз говорено, написано о том, что после 40 лет ежегодный визит к урологу обязателен. Это постоянно повторяет и главный уролог РФ Дмитрий Пушкарь. Убеждена: большинство тех, кому за 40, не припомнят, когда были у уролога. Особенно мужчины.
Но уж если совсем начистоту, то часть вины все-таки за службой здоровья. От визита к врачу людей останавливает невозможность без проблем получить квалифицированный совет, эффективную помощь. И чем дальше от Москвы, тем больше таких проблем.
У каждого пациента своя ситуация, с которой нельзя не считаться. А еще беда: нет доверия к врачу. Обращаются к нему, когда уж совсем приспичит. Да и квалификация специалистов подчас такова, что рак пропускают. Потому так много запущенных стадий болезни. Сколько горьких исповедей больных раком о том, что вот регулярно посещали медиков, а опухоль обнаружили лишь на 4-й стадии. Как такое объяснить? Впрочем, не объяснять надо - меры принимать надо.
Почему решили завести разговор о том, сообщать или не сообщать пациенту, его родным онкологический диагноз? Почему так важно, что о нем в открытую чаще стали говорить люди публичные? Да все по одной причине: пожалуйста, берегите себя! Конечно, здоровье - особая, очень интимная сфера жизни. Не каждый способен "обнародовать" сбои в ней. А уж если это касается заболеваний предстательной железы у мужчин или рака матки или яичников у женщин, тем более. Урологи, гинекологи постоянно сталкиваются с тем, что даже самые близкие их пациентам люди знать не знают о страданиях мужа, жены, матери, отца. Нередко просят врача не сообщать об истинном диагнозе членам семьи. Как поступать врачу? Вопрос на засыпку? Врач обязан быть еще и психологом? Обязательно. Но еще важнее, чтобы вся система оказания медпомощи работала на пациента, на охрану его здоровья. Этим, увы, мы похвастаться не можем.
Показательный пример. У подруги двойное гражданство - российское и канадское. В Канаде обнаружили у нее рак грудной железы. Быстро, в условиях амбулатории, обследовали и назначили день и час операции. Пациентка приехала в этот день рано утром в клинику. А в час дня ее прооперировали. Она до сих пор не знает, кто именно. Удалили грудную железу. На другой день выписали. Какое-то время наблюдали дома: приходила медсестра, звонил лечащий врач. Никаких осложнений. Было это 8 лет назад. За 3 года до операции похоронила мужа. А вскоре после операции вышла замуж. Счастлива в новом браке. Ходит в бассейн, путешествует. Но в определенное время она должна пройти проверку в клинике, где ее оперировали. Пропустить нельзя. Система помощи не терпит нарушений.
У меня, медицинского обозревателя, часто спрашивают: в какую клинику пойти, к какому врачу обратиться? Все по той же причине: нет доверия к службе здоровья. Ситуация, когда пациент даже не знает, кто провел операцию, для нас просто нонсенс. А уж если речь об онкологии - тем более.
И еще об одном, о чем тоже не принято говорить вслух. Иногда лечение онкобольного разоряет и его самого, и его близких. Ведь оно стоит от 30 тыс. до десятков миллионов рублей. Зависит от стадии заболевания. Пациента, у которого ранняя стадия опухоли, как правило, достаточно прооперировать, и он поправился. В таких ситуациях достаточно 40-50, ну 70 тыс. рублей. Другое дело, когда запущенная стадия. Когда кроме операции надо применять лучевое воздействие, химиотерапии. Тут траты до бесконечности.
Квалифицированную помощь может получить большинство пациентов. А вот дальше начинается: в основном дорогостоящие препараты не вылечивают, но продлевают жизнь. Нельзя сказать, что если данный препарат пациент не получит, то он умрет. А если получит, то поправится. Есть патологии, которые можно вылечить. Например, хорионэпителиома матки. От этой злокачественной опухоли раньше 95% женщин умирали. Теперь лекарства вылечивают 98%. Более того, после такого лечения они могут рожать. Но это очень редкое заболевание. А если брать массовые болезни, тут в основном все зависит от стадии, тут речь о продлении жизни. И это продление, особенно когда оно касается детей, стоит очень дорого.
Наше здравоохранение, да и не только наше, не в состоянии нести такое бремя расходов. Потому так важно, что публичные люди не только вслух говорят о своих онкологических болезнях, но становятся действующими лицами, создателями различных благотворительных фондов, помогающих онкологическим учреждениям, конкретным пациентам. Без благотворительности онкологическая служба обойтись не может. Лечить на современном уровне без помощи благотворителей, только на государственные деньги, к сожалению, невозможно.
Когда-нибудь умереть не страшно. Страшно умереть вот сейчас. Раньше считали, что рак неизлечим, что его вовсе не надо лечить. Сегодня, говорит директор Онкоцентра им. Блохина Михаил Давыдов, излечиваются 60%. А 40%?
Постоянно приходят сообщения о новых противораковых препаратах. Из миллиона предложенных хорошо если один войдет в клиническую практику - настолько коварны раковые клетки. Тому, кто создаст средство избавления от рака, надо бы поставить золотой памятник. Вот только доживем ли мы до того момента, когда появится противораковая вакцина?
Только цифры
В мире каждый год онкологический диагноз ставится 10 млн пациентов, т.е. 27 000 человек в сутки.
В нашей стране на онкоучете состоят 2,5 млн человек
За последние 10 лет прирост заболевших раком составил 15%.
А еще от рака излечились певец Александр Медведев (Шура), журналистка Маша Гессен, телеведущий Юрий Николаев, экс-солист группы "На-на" Владимир Левкин, актер Эммануил Виторган, солистка ансамбля "Золотое кольцо" Надежда Кадышева, рокерша Светлана Сурганова, певица Аида Ведищева, звезда фильма "Семь невест ефрейтора Збруева" актер Семен Морозов, тренер фигуристов Елена Чайковская, теннисистка Алиса Клейбанова и тысячи других, менее известных людей. Так что еще раз: рак излечим!
У нас чаще всего встречается рак легких и желудка.
Наиболее распространен в мире рак легких: ежегодно регистрируется более 1 млн заболевших. В РФ число диагностированных случаев рака неуклонно растет. Наиболее частые локализации опухолей: трахея, бронхи, легкие (13,3%), кожа (12,5%, включая меланому), желудок (10,2%), молочная железа (10,1%). Риск развития рака до 75 лет в России для женщин - 19,8%, для мужчин - 27,5%. Если же взять тот же риск до 60 лет, то он заметно ниже - 8,2% для обоих полов.
Между тем
Каждый год 4 февраля отмечается Всемирный день борьбы против рака. Цель этого международного дня - повышение осведомленности о раке как об одном из самых страшных заболеваний современной цивилизации, привлечение внимания к предотвращению, выявлению и лечению этого недуга. Ведь известно, что возникновение 43% раковых заболеваний можно было бы предотвратить с помощью таких норм здорового поведения, как: ограждение доступа к курению, борьба с этим явлением; физическая активность, сбалансированная, здоровая пища; вакцинация против вирусов, вызывающих рак печени и шейки матки; избегание длительного пребывания на солнце и в соляриях.
Честно говоря, я была заинтригована: «Интересно, о чем он хочет рассказать? Встреча с инопланетянами? Восхождение на Эверест? Воссоединение с потерянным братом спустя 30 лет?».
Мы встретились на следующий день, и история Марселя запала мне в самое сердце: он рассказал о том, как победил рак лимфатической системы на 4 стадии, хотя по прогнозам ему оставалось жить несколько месяцев.
Меня сразу поразили три вещи. Во-первых, его осознанность. Он уверен, что рак возник в его жизни, потому что он сам его создал. Своим отношением к жизни и поведением. Во-вторых, его оптимизм. Он упорно называет и себя, и других онкобольных «приболевшими». «Меня иногда ругают за это слово, но я его использую, чтобы показать: человек, который болеет раком, просто „приболел“. Это такая же излечимая болезнь, как и другие. Не надо ставить крест на себе. Надо бороться!».
В-третьих, самое главное - это его цель: «Для меня сейчас очень важно помочь другим людям. Они ведь практически все сдаются, когда слышат слово „рак“! Нужно донести одну вещь: рак излечим».
В общем, у нас получился разговор вовсе не о раке, а о настоящих ценностях, неутомимой борьбе, которую ведет внутри себя каждый из нас, вере, любви, невыносимой легкости бытия и законах жизни.
Лариса Парфентьева и Марсель Имангулов, - фото инстаграма Ларисы
- Марсель, расскажи, как всё началось?
Я практически перестал спать и чесался круглые сутки. Кожа стала грубой и похожей на черепашью, но диагноз оставался не выясненным. Я ходил на иглоукалывание, мне делали операцию на прямую кишку, раздевали, осматривали десятки раз, глотал трубки и тонны таблеток, я садился на диеты, сдавал сотни анализов. Ничего не помогало.
К этому моменту я уже бросил работу и уехал в деревню к бабушке с дедушкой. Я совсем обессилел, не мог есть, спал по несколько минут в день и постоянно вскакивал от резкого зуда. Я уже был не в состоянии носить одежду, потому что все тело превратилось в открытую рану. Этот ад продолжался 11 месяцев. Кажется, тогда у меня чуть не съехала крыша и, признаюсь, я почти смирился с тем, что скоро умру.
Но мои близкие не сдавались. Однажды приехала тетя с профессором РБК, который был на пенсии. Я чесался 11 месяцев, а ему хватило пяти минут, чтобы поставить диагноз. Всего 5 минут! Диагноз был такой: лимфогранулематоз, или рак лимфатической системы.
Меня госпитализировали в онкологический диспансер, где подтвердился диагноз: Лимфома Ходжкина 4 стадии.
- Не представляю, как ты все это переживал 11 месяцев! А как ты отреагировал, когда узнал, что у тебя рак?
Сейчас, наверное, будет звучать странно, но я был счастлив! «Ура, - думал я - наконец, знаю свой диагноз!». Это было облегчение, потому что было понятно, с чем сражаться.
Врачи говорили, что мне остается несколько месяцев, но я верил, что смогу выздороветь. За последние 2,5 года я прошел восемь курсов химиотерапии и два курса облучения. Два раза был на лечении в Израиле. Деньги собирали все миром. Я шесть лет работал барменом, и мне очень помогла поддержка Барменской Ассоциации России.
Полгода назад мне сказали, что наступила ремиссия. В моем случае, это значит, что очаги рака, которые остались, они «спят». И я верю, что у меня есть шанс дожить до 80 лет.
Давай честно поговорим о причинах возникновения рака и других болезней. Для меня это довольно неоднозначная и неисследованная тема. Большинство авторитетных для меня людей говорят о том, что все болезни - у нас в голове, и мы их во многом создаем сами. Ну и плюс, безусловно, внешние факторы: питание, вредные привычки, экология и так далее. Я понимаю, что легко быть здоровой и рассуждать о том, что всё идёт «из головы».
Но у меня бы не хватило смелости и уверенности сказать в лицо онкологическому больному фразу типа: «Слушай, дружище, меняй мысли, отношение к жизни и рак уйдет», потому что любая серьезная болезнь - это трагедия, и люди в такой ситуации заслуживают сострадания.
Знаешь, я считаю, что на 90% «создал» рак сам. В моем случае, как ты правильно сказала, это комплекс факторов: стрессы, обиды, самобичевание, питание, неправильный режим дня, вредные привычки и экология.
Начнем по порядку. Во-первых, в 2011 году у меня умер младший брат, и это был сильнейший стресс. Я страдал по нему два года, а потом начал чесаться.
Во-вторых, у меня была неправильная система ценностей, которая была навязана обществом: «Ты должен быть крутой, на классной тачке, с собственным бизнесом и уже в 20 лет зарабатывать миллион».
Когда всё началось, мне было 23, и я буквально выедал себя изнутри: «Ты - неудачник! Тебе уже 23, а у тебя даже машины нет». Я смотрел вокруг себя, на всех этих модных людей в ночных клубах, на всю эту показуху и гнобил себя за то, что не состоялся.
В-третьих, это личные обиды. Обиды нельзя держать в себе ни в коем случае, потому что они разъедают изнутри.
В-четвертых, один из самых важных факторов - это экология нашего региона. Сюда же можно добавить, что Россия по статистике стабильно занимает верхние строчки в рейтингах по онкологическим заболеваниям в мире.
В-пятых, я шесть лет работал барменом. Режим дня был сбит напрочь. Когда люди шли в 7 утра на работу, я только возвращался с неё. Плюс неправильное питание, вредные привычки.
Все эти факторы в разной степени - как я считаю - и стали причиной возникновения рака у меня.
- А генетика?
Я знаю свой род на несколько поколений в глубину, и ни у одного из них рака не было. Если копаться еще дальше - то понять очень сложно, ведь онкологические заболевания стали диагностировать сравнительно недавно.
- Понятно. Ну вот ты же общался с другими онкобольными…
Да, и они все офигительные!
- А что они говорят о своих причинах рака?
Есть психологические группы поддержки для больных раком, где ты приходишь и рассказываешь свои мысли. Самый главный вопрос, который там задают: «Как ты считаешь, из-за чего у тебя рак?».
Мне кажется, людям при рождении надо раздавать памятки, где будет написано: «Помните, недовольство своей жизнью и нелюбимая работа - причина тяжелых заболеваний». И давай, чтобы закрыть эту тему о причинах, самый щепетильный вопрос - о больных детях. У них-то почему, как думаешь?
Тяжелый вопрос. Мое мнение: экология. Ну и плюс недавно прочитал теорию, что на детях «работает» карма родителей.
Да, есть такая версия. Один врач-онколог рассказывал мне историю про женщину, которая родила ребенка - для себя. И у нее был «пунктик»: она была очень авторитарная, властная и постоянно говорила, что хочет, чтобы «ребенок был все время с ней». В итоге у девочки нашли рак в 8 лет. И даже врач сказал с грустью: «Ну вот, хотела, чтобы ребенок был постоянно рядом - теперь даже на секунду не отойдешь от него».
Мы с тобой не врачи (и хочется это подчеркнуть), поэтому, конечно, о медицинской стороне тоже не стоит забывать. Но при этом очень важно помнить: то, что мы сами делаем со своей жизнью, это, возможно, ключевая причина не только наших болезней, но и болезней наших детей.
Согласен.
- Сейчас твоя цель в том, чтобы помочь людям справиться с этой болезнью и научится не бояться?
В сознании всей страны: онкология - это почти гарантированная смерть. Обычно тем, кто говорит, что болеет раком, задают один вопрос: «И сколько тебе осталось?». Надо научиться воспринимать рак, как сложный, но преодолимый этап.
Я столько раз наблюдал в больнице пережиток «совкового» мышления: люди, которые слышат диагноз «рак», сползают по стенке, впадают в депрессию и не хотят жить. Они тут же ставят на себе крест. Это очень опасно, поэтому настрой в лечении очень важен. Человек, уже списавший себя со счетов, может быстро «сгореть».
- Что самое главное стоит знать про рак?
Что он не страшен и излечим.
- А кто тебя поддерживал во время болезни?
Мои родители, моя девушка и друзья. Я постоянно думал о том, что родители, которые в 2011 году уже потеряли одного сына, должны увидеть своих внуков.
Любовь сильно мотивирует, да?
Очень сильно! Причем, любовь в широком смысле этого слова: от близких, окружающих и даже незнакомых людей. Я очень благодарен всем, кто меня поддерживал! Их вера в меня и тепло мощно заряжали. А с девушкой мы недавно расстались.
- А почему?
Я считаю, что тут две причины. Во-первых, она долгое время находилась в напряжении из-за моей болезни и, думаю, очень устала. Во-вторых, мужчина всегда хочет выглядеть в глазах своей женщины сильным. И знать, что твоя девушка видела тебя слабым - это очень тяжело. И это сильно разъедает изнутри. Ну и есть еще одна причина: я катастрофически ревнивый собственник.
Марсель после курса химиотерапии, - из инстаграма Марселя
Ты прав, ведь очень много пар распадается после переживания «трагедий». Люди не могут справиться с тем, что другой человек видел их потерянным, раздавленным или слабым. Причем, это ведь могут быть не только болезни, но и еще этапы, когда один из партнеров долго не может реализовать себя и становиться злым и раздражительным.
Точно, очень много пар из-за этого разваливается.
- Как ты думаешь, почему в нашем обществе рак считается чуть ли не приговором?
Это в корне неправильное представление! У меня есть знакомые, которые еще год назад были на четвертой стадии болезни, а сегодня у них уже семьи и дети. Конечно, многие, кто лечились со мной, умерли, но несоизмеримо большее количество тех, кто выздоровел. Вообще мы все очень сдружились. Никто тебя не поймет так хорошо, как человек, который проходит через то же самое.
- А как следует вести себя, если у близкого человека обнаружили рак?
Во-первых, ни в коем случае не жалеть его. Во-вторых, не смотреть на него глазами жалобного пёсика, не показывать слабость, не рыдать и не биться об стену. В-третьих, нужно быть самим уверенным в его выздоровлении. Если вы будете тверды как камень, то и он сам поверит в это.
- Что ты посоветуешь людям здоровым?
Во-первых, не забивать на свое здоровье. В России же такой менталитет: пока у нас что-то не начнет отваливаться, мы не идем в больницу. Во-вторых, не накручивать себя и не искать то, чего нет. Некоторые люди, которые читали мою историю про зуд, при малейшем почесывании думают, что у них рак. Помните, что кожный зуд является симптомом многих заболеваний. В-третьих, все проблемы решаемы. Безвыходных ситуаций нет.
- А что бы ты сказал больным, точнее, «приболевшим»?
Самое главное: верить в себя и бороться. Еще быть открытым для тех, кто хочет помочь. Многие люди сразу закрываются, становятся отшельниками. Нужно сделать всё, чтобы не думать о болезни, как-то отвлекаться. Я для себя нашел идеальное средство: постоянно общался с разными людьми.
- Сейчас уже спустя несколько месяцев, как ты считаешь, твоя болезнь тебе больше дала или забрала?
Конечно, дала больше.
Теперь красота мира воспринимается намного острее. Сегодня я посадил дерево в одном загородном поселке, а потом лег на траву и смотрел на чистое небо. Я слышал, как шелестят листья, как дует ветер, я ощущал это всё так глубоко, и так сильно. До болезни я этого не замечал. Я был так счастлив, просто лежа на траве и разглядывая одуванчики.
Я перестал нервничать по пустякам и стал более терпимым. Например, раньше, если мне наступали на ногу, я мог начать выяснять отношения, а теперь сам готов первый извиниться.
Еще у меня появилось железное терпение. Последние три года я провел, сидя в бесконечных очередях, поэтому научился никуда не торопиться. Я понял важный закон жизни: «Где бы ты ни был, твоя очередь все равно придет вовремя».
И вот еще. Я стал по-другому расставлять приоритеты. Например, раньше, если я торопился на встречу, но встречал женщину с коляской, которой нужно было помочь, я проходил мимо, потому что спешил. А сейчас я не могу пройти мимо. Лучше я опоздаю на встречу, но помогу человеку.
Здорово! Знаешь, профессор психологии из университета Калифорнии Соня Любомирская проводила исследование и выяснила, что помощь другим людям лечит от депрессии. А какие у тебя планы на дальнейшую жизнь?
Ну, дерево я уже посадил. Остался дом и сын. А еще мне бы хотелось написать книгу, которая кому-то поможет.
Фото из личного архива
- Насчет книги я тебе расскажу, как это делается. У меня в июне как раз выходит книга «100 способов изменить жизнь» . И твоя история попадет во вторую часть книги.
Еще вначале ты говорил, что мы живем в мире перевернутых ценностей. А как поменялась твоя система ценностей сейчас?
Люди готовы тратить кучу денег на «обёрточку»: крутой телефон, машину, пафосные рестораны. При этом они сидят на гречке и не чувствуют удовлетворения от жизни. Мы не замечаем мир вокруг, не обращаем внимания на людей, злимся. Мы двигаемся не в том направлении.
Я думаю, что вкладываться надо во впечатления, в путешествия, в горы, в природу. Только сегодня я понял, что хожу в рваных кедах, но мне пофиг. У меня нет ни айфона, ни машины и, знаете, я счастлив. Сейчас я чувствую, что по-настоящему живу.
Ой, а помнишь, фильм «Достучаться до небес»? Герои, которым осталось жить пару дней, сбежали из больницы, чтобы посмотреть на море, потому что никогда его не видели…
Конечно! Это один из моих любимых фильмов. Когда я болел, то тоже думал, что ни разу в жизни не видел море. Но моя мечта, к счастью, сбылась во время лечения в Израиле. Я даже письмо писал Тилю Швайгеру.
- О чем писал?
О том, что живу в его фильме.
- Не могу не задать этот вопрос: бывает страшно, что сегодня может быть последний день?
У каждого из нас - и приболевшего, и здорового - сегодня может быть последний день жизни. Конечно, иногда такие мысли проскакивают. Никто не застрахован, но в этом есть даже какая-то романтика, ведь именно это позволяет мне каждый день улыбаться как сумасшедший и любить этот мир как в последний раз.
Если бы у тебя была возможность прожить жизнь заново….
- Я бы всё оставил как есть.
А вы до сих пор считаете, что ваши проблемы нерешаемые?
upd: Книга «100 способов изменить жизнь» уже в продаже! В ней - еще больше мотивации и вдохновения. Под обложкой - новые неопубликованные «способы», концентрат из 1000 книг по саморазвитию и десятки реальных историй. Мечтай. Делай. Меняйся.
Болезнь, которая всегда застаёт врасплох
Незадолго до того как я узнала о своём диагнозе, мы с мужем проходили медкомиссию - нам нужно было получить заключение органов опеки, чтобы стать кандидатами в приёмные родители. До этого мы были постоянными волонтёрами в школе-интернате, но в какой-то момент осознали, что если ты реально хочешь помочь ребёнку, его нужно забрать домой. В результате всех обследований у меня ничего не обнаружили. Я в принципе отлично себя чувствовала.
Спустя два месяца, когда у нас на руках было заветное заключение, я нащупала у себя в груди небольшую шишку. Несмотря на то что муж посоветовал сразу идти в больницу, я медлила. Вместо этого я поделилась своей проблемой с подругой. Она сказала, что это киста - нужно повязать пуховой платок и всё само рассосётся. Я наивно поверила и сделала так, как она сказала, но на вторую или третью ночь мне стало жарко, и я, сняв платок, обнаружила, что шишка за несколько дней увеличилась, а в подмышке образовалась ещё одна. - Я понятия не имела, где в нашем городе онкодиспансер. Не считая роддома, в котором я родила троих детей, я вообще не сталкивалась с медициной и ничего, кроме аспирина и активированного угля, не знала. Фото: из личного архива Светланы Когда я пришла к врачу, он, осмотрев меня, встревожился. По испугу в его глазах я поняла: это не просто шишка. Мне дали направление к маммологу в онкодиспансер. Там пожилая женщина-онколог сказала, что кисты не образуются в подмышках и что мой случай - это нечто более сложное. На следующий день у меня взяли пункцию и через неделю сказали приходить за результатом. Меня не пугали, но внутри поселился страх. Я не понимала, что происходит, но думала - всё пройдёт, сейчас всё лечится. Когда я пришла за диагнозом, врач, увидев меня, сообщила, что всё плохо и что грудь нужно полностью удалить, причём как можно скорее. Сказать, что я была в шоке, не сказать ничего. Наверное, это прозвучало глупо, но я спросила - а что там тогда будет? Врач мне ответила: «Рубец». Не поднимая глаз, она дала мне список врачей, которых я должна была пройти перед операцией. Я вышла из её кабинета и в слезах опустилась на лавку в коридоре.
Это было самое начало декабря 2010 года - выпал первый снег. Я не помню, как добралась до поликлиники - муж, которому я сразу же позвонила, был там. Мы уже ходили в детский дом, присматривали мальчишек, и я не знала, что теперь делать. Муж предложил взять паузу, сказал: «Не переживай и не бойся удалять грудь. Многие женщины живут без неё - в этом нет ничего страшного. Главное - остановить процесс. Главное, чтобы ты жила». Фото: из личного архива Светланы Несмотря на то что я успела сдать все анализы и пройти все обследования за четыре дня, я долго колебалась, идти или не идти на операцию. Я читала, что есть много разных способов лечения и думала лечиться чистотелом или грибами. Думала попробовать другое питание, промывание желудка, что-то из нетрадиционных методов терапии. Но так как я глубоко верующий человек, я решила обратиться в церковь. Там мне сказали соглашаться на операцию. За меня помолились, помазали меня елеем - и я поехала в больницу.
Я ни с кем не договаривалась, никого из врачей не знала, у меня не было квоты - я обратилась в обычную орловскую больницу. Дома оставались трое детей, и в глубине души я понимала, что есть вещи, которые зависят не от врачей, а от Бога. Я всецело ему доверилась и не стала искать знакомых и поднимать какие-то связи. Когда меня обследовали ещё раз, уже перед операцией, онколог-хирург сказала, что, возможно, получится сохранить грудь.
Место, где никто не спит
Знаете, там ночью практически никто не спит. Все плачут - каждый прокручивает свою жизнь и думает. Очень много думает. Там нет неверующих людей - все цепляются за Бога как за единственную, последнюю и самую правильную надежду. Ночами, когда хотелось выть в подушку, я просто читала Псалтырь или Священное Писание. Мне это помогало. - Тебя очень любят. Все стараются помочь, поддержать, но все они по другую сторону жизни, за дверью. Они посетители, а ты больная. Это очень страшно. Бывает, просыпаешься утром, смотришь в окно - там солнце, погода прекрасная, - и думаешь, как хорошо. А потом раз - и вспоминаешь: у тебя рак. Эта мысль не покидала меня около года. Мне в принципе было интересно, наступит ли вообще момент, когда я не буду об этом думать. И сейчас - когда прошло семь лет - я просыпаюсь и больше не задумываюсь о том, что больна. Фото: из личного архива Светланы Я прошла шесть сеансов химиотерапии, 25 сеансов радиооблучения, два года гормонотерапии. Я прибавила 15 килограммов к своему обычному весу - первое время у меня были синяки на боках, потому что я не могла вписаться в углы, привыкая к новому телу. Я благодарна судьбе за то, что спустя полгода - во время химиотерапии - я попала в группу «Женское здоровье». Поддержка людей, которые сами испытали все ужасы болезни, дорогого стоит. Эти женщины знают, что такое тошнота после химии, облысение, неловкость в бассейне из-за недостатков собственного тела. Но главное - я увидела женщин, которые живут после диагноза. Кто-то три года, кто-то пять лет, кто-то семь. Вернувшись домой после первой такой встречи, я сказала мужу - если я проживу хотя бы пять лет и мы не возьмём ни одного ребенка, я буду оглядываться на каждый прожитый день с тоской, потому что прожила его напрасно. Ведь даже если я уйду через пять лет, то у этого ребёнка уже будет что помнить. Для него даже эти пять лет важны. Они лучше, чем жизнь в детском доме.
Всё сошлось как пазл - мы с мужем пришли в детский дом и там познакомились с двумя братиками. Тогда я задала мужу вопрос «Ты уверен? Потому что если со мной что-то случится, ты останешься вдовцом не с тремя детьми, а с пятью». Он сказал: «Да, я беру на себя всю ответственность». Так у нас появились первые приёмные дети. - Нам иногда говорят, что мы молодцы - дали детям семью, тепло, уют. Но то, что дети подарили нам, и есть настоящее счастье. Они дали нам надежду и возможность не плакать о себе, а помогать другим. Фото: из личного архива Светланы Сейчас, спустя семь лет, моё основное занятие - это быть мамой 12 детей. Мы с мужем усыновили девять ребят. Наши дети приняли малышей с открытым сердцем, понимая, что всё уже позади - болезнь мы победили (и да, я дожила до свадьбы старшей дочери). Кроме того, я веду активную волонтёрскую деятельность в группе «Женское здоровье». Каждые две недели мы ходим с девочками на встречи с женщинами, которых только что прооперировали. Они ещё сидят с «баклажками», с мокрыми от слёз глазами - они через всё это только проходят. Мы делимся с ними своими историями, рассказываем, что есть жизнь после рака и что болезнь нужно победить в трёх составляющих: духе, душе и теле. Не нужно игнорировать предписания врачей и думать, что бабушки и целебные травы помогут. Нет, они только усугубят. У меня тоже был момент «торговли» - непринятия диагноза. Я думала, может, я случайно здесь оказалась. И когда мне назначили химиотерапию, я сначала отказалась. Вместо лечения я поехала в Москву - к доктору, которой доверяла. Она перепроверила все данные ещё раз и поставила точно такой же диагноз, что и врачи в Орле. Тогда она спросила меня, почему я отказалась от терапии. Я ответила - мне страшно, жалко печень, которая разрушается от лекарств, жалко густые длинные волосы. На это врач мне сказала: «На одной чаше весов лежит твоя жизнь, на другой - красивые волосы. Если ты собралась умирать, зачем тебе в гробу красивые волосы? Если ты умрёшь, то какая тебе разница, умрёшь ты с больной печенью или со здоровой?» Это стало своеобразным толчком, отрезвляющим моментом - я вернулась домой и на следующий день пошла на первую химиотерапию. Сейчас я каждый год прохожу обследования - это нужно для меня и моего спокойствия.
Иногда к нам в группу «Женское здоровье» приходят психологи-онкологи, иногда оперирующие врачи, плюс у нас есть бесплатная ЛФК для разработки рук. Благотворительный фонд «Вольное дело», который нас поддерживает, оплачивает нам билеты в театр (у нас даже была поездка в воронежский дельфинарий). Это здорово, когда чувствуешь плечо человека, который с тобой в одной лодке. Ведь среди больных есть администраторы, начальники, сотрудники банков, которые никому не могут рассказать о своём диагнозе из-за страха потерять работу. К сожалению, у нас ещё не везде относятся к онкологии спокойно и с пониманием. - Для нас не существует ни отчества, ни возраста, ни должности - только имя. Мы общаемся как сёстры, подруги, которые прошли через одну и ту же жизненную ситуацию и выжили. Есть такие моменты, когда люди уходят, и с этим ничего не поделаешь. Мы всё понимаем и не прячем голову в песок. Фото: из личного архива Светланы Фото: из личного архива Светланы Однозначно нужно бороться. Нужно пересмотреть свои цели и определить, что не успел сделать. Сделать по-настоящему - без мишуры, с осознанием того, что время ограничено. При этом нужно понимать, что есть вещи, которые тебе неподвластны. Ты не можешь всё расписать и спланировать. Болезнь не щадит никого - она всегда застаёт врасплох. Нет никого, кто был бы к ней готов.
Кто-то сказал: онкобольные - самые счастливые люди. Как бы это страшно и странно ни звучало, но в этом есть доля правды. Болезнь - это возможность многое переосмыслить, многое обдумать и приготовиться. Мы все рано или поздно предстанем перед Судом. Однако рак можно победить. Нужно собрать всю силу воли и бороться. Да, лечение - не такой быстрый процесс, как нам хотелось бы, но чем раньше его начать, тем лучше. Я жалею, что не обратилась в больницу раньше, жалею, что пыталась заниматься самолечением, жалею, что ни разу не делала маммографию. Многого можно было бы избежать. Если человек проходит обследования и следит за своим здоровьем, ему будет легче вылечиться - он сможет жить более мудрой, более настоящей жизнью. В рамках Всемирного месяца борьбы против рака груди благотворительная программа «Женское здоровье» фонда «Вольное дело» и компания Philips продолжают заниматься всероссийской социальной инициативой #ЯПРОШЛА. В октябре вышел авторский фильм Леонида Парфёнова и Катерины Гордеевой о борьбе с раком груди (его можно посмотреть ЗДЕСЬ) и были организованы бесплатные диагностические обследования для женщин по всей России. Подробности социальной кампании против рака груди #ЯПРОШЛА можно узнать на сайте Philips. Статьи по теме Люди с ДЦП подвергаются невидимой, но ощутимой дискриминации. Нас не понимают, и как следствие - боятся Женя Смирнов: «Раз я выжил, значит, смогу со всем справиться» Алёна Алёхина: «Делаю невозможное каждый день» История человека, который победил рак, пережил пересадку сердца и сделал IRONMAN
Запись «Онкобольные - самые счастливые люди». История женщины, которая победила рак и усыновила 9 детей впервые появилась The-Challenger.ru.
Мои рецепты от рака. Опыт врача, победившего онкологию (рак победим)У автора этой книги, Одиле Фернандес, в 32 года обнаружили рак яичников. Она отказалась смириться с диагнозом и начала собирать всю информацию об этом заболевании. Проведя тщательное исследование, автор открыла, что, казалось бы, очевидные вещи, связанные с питанием и образом жизни, при правильном применении помогают с успехом справиться с раком. Начав правильно питаться, при этом продолжая проходить третий курс химиотерапии, автор с радостью обнаружила, что болезнь отступила. Успехи сподвигли Одиле продолжать свои исследования и дальше, вследствие чего родилось это подробное руководство, не только поясняющее природу возникновения этого заболевания, но и содержащее и другие советы для тех, кто болен или желает избежать этой опасной болезни.
Предисловие к русскому изданию
У тебя рак
Меня зовут Одиле, мне тридцать два года, я семейный доктор и мать трехлетнего ребенка. У меня есть муж и любящие родители. Экономически я обеспечена. Есть постоянная работа. Кажется, все в порядке, я вполне счастлива. Но неожиданно происходит что-то непонятное, и жизнь меняется. Об этом я и хочу вам рассказать.
Наступило лето 2010 года, и вдруг без видимой причины я начинаю ощущать усталость, раздражение и депрессию. Чувствую, у меня в организме что-то не так. Как врач, подозреваю у себя рак; пока еще не знаю, гинекология это или желудок, но где-то он завелся. Внутри растет нечто аномальное. Пришла осень, и я узнаю реальную причину плохого самочувствия. Ощупываю низ живота и обнаруживаю опухоль. Значит, не ошиблась: рак. Обычно он диагностируется не сразу – человек его не чувствует и не ощупывает себя. Но когда ты врач и находишься в контакте с пациентами, у тебя развивается так называемый «клинический глаз», очень полезная для диагностики вещь. Она помогает, лишь взглянув на пациента, догадаться, что с ним. В глубокой древности лекари развивали в себе эту способность, чтобы без анализов диагностировать заболевание. Сегодня работу врача облегчают КТ, УЗИ, МРТ, маммография и другие методы. Лекарь, чтобы поставить верный диагноз, должен был иметь верный глаз, чуткое ухо и руки. Сейчас, хотя мы не обладаем столь острой наблюдательностью, все же в какой-то степени сохранили наш клинический глаз. Этот глаз служит и для самодиагностики: как раз мой случай. Я обследовала себя и увидела, что дело плохо. Все симптомы указывали на рак.
После пальпации собственного живота я обратилась к коллегам, чтобы узнать точный диагноз. Сначала снимок показал большую, но доброкачественную опухоль; через несколько дней хирурги сказали другое. Речь шла о раке яичников. Через несколько недель произвели хирургическое вмешательство и обнаружили метастазы в легком, крестце и влагалище. Прогноз малоутешительный, возможность выжить, судя по статистике, весьма невелика. В течение месяца я чувствовала, как жизнь покидает меня. Я ощутила, что смерть рядом. Пора прощаться. Стала отдаляться от сына. В ноябре понимаю, что до Рождества не доживу. Не увижу, как сын радуется подаркам. Прошу родителей, сестру и мужа беречь малыша, рассказывать ему обо мне. Готовлю видео с прощальными словами и альбом с фотографиями для сына, где мы вместе и нам хорошо: ребенок должен знать, как мама его любила. Ощущаю близость конца, смерть наступает на пятки. Непрерывно плачу, боюсь ужасно, нахожусь в совершенно подавленном состоянии. Потеряла всякую надежду и погрузилась в тоску. Попросила онкологов быть со мной откровенными, сказала, что не хочу больше страдать. Предпочитаю не проходить лечение, а спокойно умереть. Предлагаю им не применять химиотерапию, если они считают, что она мне не поможет. Не желаю продлевать агонию, ведь финал неизбежен. Врачи уговаривают пройти курс: они видели излечение и более тяжелых случаев. Обещают, что если лечение не будет результативным, меня предупредят и я смогу от него отказаться.
Что заставило меня измениться, сменить отчаяние на безудержную жажду жизни? Пока не могу сказать. Знаю лишь, что вдруг со страшной силой захотелось жить, хвататься даже за малую надежду, победить болезнь, довериться своему организму и медицине.
Одна из причин, конечно, сын. Ребенок – это самое главное для любой матери. С момента его рождения твоя и его жизнь неразрывно связаны. Любовь матери бесконечна и безусловна. Мать ради счастья и благополучия детей способна на все. Даже находясь в безнадежном состоянии, я понимала, что не могу оставить его, что должна сопровождать его по жизни. Дети обязывают нас цепляться за жизнь; так и мой трехлетний ребенок заставил меня перестать отчаиваться, найти в себе желание жить.
Получив новость о своей болезни, услышав один и другой раз страшное слово РАК, я поняла: нужно это переварить и принять. Именно после того, как я восприняла это серьезное заболевание и осознала, что могу умереть, я возродилась. Я уже совсем свыклась с мыслью о смерти, но что-то шевельнулось внутри, меня охватила волна позитивной энергии, и я решила сделать все возможное, чтобы излечиться. Прекрасно понимая, что могу проиграть битву, я всей душой отдалась лечению. Я привыкла вкладывать все силы, всю страсть в реализацию своих планов, а уж в этот раз и вовсе не собиралась отступать. Я сказала себе, что надо полностью довериться химиотерапии и избавить организм от болезни.
ВАЖНО! В основном я прописала себе для лечения: вкусную пищу, любовь и покой в душе. Остальное прописывали другие врачи.
Первый курс химиотерапии начался 17 ноября 2010 года, и с этого дня я изменила режим питания, стала делать физические упражнения, попробовала некоторые варианты натуральной терапии, что помогло обрести психическое спокойствие, стала медитировать и принялась более активно лечиться.
Я почувствовала, что метастазы, которые прощупывались, уменьшаются и исчезают, и это всего за несколько недель. Невероятно, всего несколько недель! Я не лгу. Есть свидетели, видевшие метастазы. Знаю, это не совсем обычно, таких случаев немного, не хочу, чтобы у вас создавалось впечатление, что если вы будете делать как я, то выздоровление обеспечено. Но при правильном питании, физических упражнениях и хорошем психическом настрое вы преодолеете болезнь быстрее; главное – не сидеть на стуле и не ждать, что будет дальше.
Начав химиотерапию, я каждый раз, приходя к онкологу, говорила, что уже излечилась: так сильно я себя настроила. Онколог уступил моей настойчивости и сделал соответствующий тест. Это было в январе 2011 года, тест показал исчезновение метастазов: рак ушел из моей жизни. Так же, как и раньше, когда я почувствовала, что больна, так и сейчас поняла, что выздоровела. Произошло чудо. По мнению онкологов, это было чудо.
Какие рецепты от рака были у меня? Именно об этом я хочу рассказать в данной книге. Какое питание, какие методы мне помогли вылечиться, несмотря на рак яичников в запущенной стадии.
Не знаю, поможет ли вам то, что помогло мне. Но, думаю, мой пример положительно повлияет на процесс лечения. В подобном заболевании у каждого свой опыт. Я рассказываю о моем случае, желая, чтобы он принес вам пользу.
Финал этой болезни не всегда счастливый, когда мы с ней сталкиваемся; тень смерти присутствует в нашей голове, но надо стараться вытеснять ее и наслаждаться каждым моментом, что предлагает нам чудесная жизнь. Быть, радоваться здесь и сейчас, не думая о завтра. Завтра всегда неизвестно, будет у тебя рак или нет. CARPE DIEM, «пользуйся моментом», говорили молодые члены клуба «Общество мертвых поэтов». В этой жизни есть только одна ясная вещь: мы все умрем. Смерть неизбежна, все остальное – под вопросом. Единственное, что отличает больного раком от остальных, это сознание, что она может наступить скоро. Даже исключительно здорового человека может раздавить машиной. Мы не знаем, когда оборвется наша жизнь, поэтому надо ценить каждый миг, проживать каждую минуту, жить полноценно и осознанно.
Сократ высказал мысль, которая мне очень нравится: «Есть только одно добро – знание. Есть только одно зло – невежество». Желательно, чтобы, прочитав книгу, вы знали, что такое рак, отчего он и что вы можете сделать для его профилактики и лечения.
Когда обладаешь информацией, легче принимать осознанное решение о своем образе и стиле жизни, поскольку знаешь, зачем ты так поступаешь.
Одни люди, закончив чтение книги, подумают, что ничего из написанного им не пригодится, другие поймут, что кое-что будет полезно, третьи возьмут на вооружение весь чужой опыт.
ВАЖНО! Что именно вы решите предпринять – неважно: это ваше дело. Главное, чтобы решение основывалось на знании, а не на невежестве.
В больнице пациенты часто спрашивают онколога или медсестру, можно ли победить рак, а также чем лучше питаться. Обычный ответ таков: «Ничего не делайте, ешьте все, что захочется». Мне отвечали то же самое, но я отказалась верить в то, что ничего нельзя сделать. И, чтобы узнать, как сделать химиотерапию более эффективной и тем самым помочь организму, я погрузилась в свежие научные публикации, связанные с этой темой. И вуаля, есть множество простых и доступных для нас вещей.
ВАЖНО! Неправда, что ничего нельзя поделать. Необходимо делать: искать информацию, расспрашивать, действовать, ведь болен ты, а не врачи.
И нет, нельзя есть все, что захочется, сначала надо узнать, какая пища способствует появлению рака, а какая предупреждает и лечит.
Мои коллеги, одни из-за недостатка времени, другие из-за недостатка знаний, бросают своих пациентов, вручая их судьбу химиотерапевтам, радиологам или хирургам. Эти методы доказали свою эффективность; онколог, безусловно, прописывает вам оптимальный курс. Но вы тоже должны быть активным участником своего лечения и всеми силами помогать своему организму.
Наукой доказано, что, кроме официальных или аллопатических методов лечения и предупреждения рака, есть и другие. Покажу, каковы они. Речь пойдет только о лечении на научной основе, не хочу быть шарлатанкой и питать вас напрасными надеждами. Но если мне помогло, почему не поможет и вам?
Я хочу сопровождать вас на пути к выздоровлению и поведать, что делала я для излечения от рака, кроме химиотерапии и хирургии.
Через два года после лечения я чувствую себя полной жизненных сил и желания получать даже маленькие удовольствия. Мне хочется, чтобы вы тоже наслаждались жизнью, даже если вы сейчас больны и видите все в черном цвете.
С февраля 2011 года я начала делиться знаниями о важности здорового и полноценного питания для лечения рака, рассказывать, как негативные эмоции могут вызвать у нас болезнь, а позитивные – способствовать выздоровлению. С этой целью я завела блог. com. Сначала я просто записывала рецепты противоракового питания, чтобы не забыть, затем у меня накопилось много сведений, связанных не только с натуральным питанием, но и с лечением. В октябре 2011 года я поняла, что распространения информации только через блог недостаточно, и я стала выступать с лекциями на курсах родного города Гранады, а потом по всей Испании. Единственная моя цель – помочь людям, страдающим от рака. Теперь я решила собрать весь материал в книгу, чтобы каждый, кто хочет, мог воспользоваться информацией. Эта книга – жест любви к людям, желание дать вам то, что важно для меня: опыт и знания, приобретенные с того момента, как я услышала слово «рак». Я потратила много часов на сбор информации, может быть отбирая время у родной семьи, но мне не хочется, чтобы полученные знания пропали даром. Я предлагаю вам то, что мне самой пригодилось бы, когда у меня был рак.
Эта книга написана женщиной и матерью, которая перенесла страшную болезнь, плакала и сильно страдала, услышав диагноз, но смогла преодолеть беду, вырасти и многому научиться. В настоящее время на рынке имеется большое количество книг, посвященных противораковому питанию; как правило, они написаны онкологами и диетологами, лично не пережившими заболевания. Это совсем не означает, что их книги хуже – возможно, даже лучше. Но одно дело теоретическое знание, а другое – прочувствовать это на собственной шкуре. Чтобы что-то знать и понимать до конца, надо это пережить самому.
Надеюсь, что информация окажется полезной и поможет многим, кто, подобно мне, был подавлен диагнозом «рак». Тем, у кого нет рака, я желаю здоровья и понимания, что болезнь легче предупредить, чем вылечить. Такой должна быть медицина: превентивной, а не лечебной. Во многих случаях медицина не лечит, а лишь облегчает симптомы. В случае с раком это происходит часто. Врачи приступают к действию, когда пожар (рак) уже начался. Они работают, как пожарные, которые заливают огонь водой, не думая ни о том, что на местах, где приняты меры противопожарной безопасности, пожар не разгорается, ни о том, что он может вспыхнуть вновь.
До рака я была обычным врачом в штате Андалузской службы здравоохранения. Как и многие семейные врачи, отличалась от специалистов. Была больше «собеседником», чем формальным медиком. Мне нравилось сидеть и выслушивать пациентов, узнавать об их страхах и волнениях. Я исполняла роль исповедника. Поддержка и понимание лечат больше, чем таблетки. Многие больные не нуждаются в медикаментах, им нужно высказаться. Если однажды мои коллеги онкологи меня пригласят поговорить, я их попрошу больше слушать своих пациентов, поддерживать их и проявлять доброту. Я расскажу им, что, когда у тебя рак, ты умираешь от страха и ждешь, что тебя дружески похлопают по спине, скажут, что не оставят в беде, будут рядом, когда нужно, что ты не 18-й номер, а Одиле Фернандес. До онкологов достучаться трудно, но я достучусь.
В этой книге я многое расскажу о натуральном лечении рака, но особенно о питании. Пища является причиной трети раковых заболеваний, так что представьте, насколько она важна для предотвращения и лечения этой болезни. Нельзя забывать также об эмоциях и физических упражнениях.
Вы готовы? Тогда начнем.
Адрес Алматинского онкологического диспансера (ул. Утепова, 3) нашим героиням знаком не понаслышке. Прошло много лет с тех пор, как они переступили порог этого учреждения впервые. По нашей просьбе они вспоминают то, что уже почти забыли, – рассказывают о раке, о том, как с ним бороться и как его победить.
Есимбаева Мейрамгуль , как и многие другие, о раке слышала лишь то, что от него умирают. Столкнувшись с ним в 2004 году, она доказала обратное. И сейчас с улыбкой на лице вспоминает о событиях давно минувших лет:
– Первым симптомом для меня стала обильная менструация. В таком случае все женщины посещают гинеколога. Я пошла к участковому гинекологу. Она заподозрила что-то неладное и направила меня в онкологический диспансер. Было это в Семипалатинске, где я родилась и жила в то время. Я прошла биопсию, после чего сказали срочно лечь на операцию.
Явно о диагнозе мне не говорили, сказали так: «У вас обнаружены клетки, вам нужна срочная операция и лучевая терапия». Я сразу поняла, что у меня рак шейки матки. Меня прооперировали и удалили лимфатические узлы.
– Первое, что я испытала, страх... И сразу же мысли: «Я же еще столько не сделала, дети маленькие!». Я плакала, но слез никому не показывала. У меня дочь и сын, они были на каникулах, поэтому узнали только после операции. Сразу после того как пришла в себя, я позвонила детям, а потом сказала родственникам.
Мне назначили лучевую терапию – 25 сеансов по 5 минут. Когда я выписалась из больницы, то пошла в библиотеку. Нашла медицинские книги, читала все подряд. Лечилась травами и средствами народной медицины.
Но спустя 5 лет рак вернулся:
– По ночам я стала замечать, что у меня участилось сердцебиение, я стала просыпаться среди ночи. Обратилась к терапевту, он меня отправил на кардиограмму, а затем – делать УЗИ с подозрением на зоб. Врачи насторожились, отправили меня в онкологический диспансер на биопсию, после был диагностирован рак щитовидной железы третьей степени. Тогда я уже не боялась, сразу сообщила семье. Меня прооперировали, удалили правую долю щитовидной железы. Последствий как таковых, нет, единственное, всю жизнь нужно принимать таблетки из-за недостатка вырабатываемых гормонов.
– Я родилась и выросла в Семипалатинске, у нас говорят, что первопричина всех болезней – ядерные испытания.
– Мне нужно было жить, потому что у меня есть дети. Верующей особо не была, но когда меня судьба свела с этой болезнью, я начала молиться. Молилась, слова сами из меня шли. Мое мышление и мировоззрение после рака поменялись на 180 градусов. Вся эта суетная жизнь, ссоры – все это второстепенно. Происходит переоценка ценностей. Стала замечать, как птицы поют, а люди торопятся на работу и с работы и эти мгновения пропускают. Все болезни начинаются с мыслей, эмоций. Нужно, чтобы в голове все было чисто, без негатива, агрессии. Тогда и здоровье будет. Вот я перед вами, мне дважды ставили диагноз рак, и оба раза третьей степени, а я жива! Не падайте духом, нужно бороться до конца!
Сулейменова Айниса тоже родом из Семипалатинска, она так же, как и Мейрамгуль, предполагает, что ядерные испытания – возможная причина рака:
– Мне кажется, это случилось из-за того, что я родилась в Семипалатинской области. В то время как раз проходили испытания. Я выросла в многодетной семье, нас 10 детей, и только у меня одной был рак. Это мое предположение.
– В октябре 2007 года мне поставили диагноз рак молочной железы. Незадолго до этого, когда я летом отдыхала на Иссык-Куле, я обратила внимание на шишку. По приезде я никак не могла собраться, но в сентябре наконец-то пошла к врачу. Был страх, я не ожидала, что это может случиться со мной. Врачи поддерживали, говорили, что сейчас это все излечимо. Успокоили, но тем не менее внутренне я сомневалась. От семьи я не скрывала, сразу сообщила мужу. Он расстроился, но поддержка с его стороны была огромная, как и со стороны близких, детей. Но на работе никто не знает, не хочу чтобы меня жалели, это ни к чему.
– Меня оперировали четыре раза, и после каждой операции мне назначалась химиотерапия. В первый раз я обратилась в платную клинику. Говорят, что у меня была первая стадия, но изначально была допущена ошибка, повлекшая последующие три операции. Мне посоветовали поставить имплантат, а это было неправильно. У меня было два рецидива, после чего имплантат удалили. Точно не знаю, что произошло, но всему виной стал имплантат. Его нельзя было ставить сразу же после операции, только через год. Оперировавший меня врач этого не сказал. Никакой ответственности он не понес. После я ушла в государственный онкодиспансер.
– После операции назначили лечение, которое, как выяснилось позже, на меня не действовало. Выходит, я вхолостую пила антибиотики и просто отравляла организм. После консультации с профессором из онкодиспансера мне сделали другое назначение. Лечение рака дорогое, в первый раз я заплатила 350 тысяч тенге, второй – 250 тысяч. В частной клинике это было недешево, а в государственной больнице уже бесплатно. Единственное, приходилось покупать очень дорогие лекарства. Каждый курс лечения препаратами обходился почти в 30 тысяч тенге. Таких курсов нужно было 6–10. Знаете, несмотря ни на что, я считаю, что все хорошо.
Айниса Сафаргалиевна признается, что по жизни она оптимист:
– Я не люблю возвращаться в прошлое, мои двери ведут меня в будущее. Это я поняла после борьбы с раком. В прошлое двери закрыты. Этот опыт изменил меня в лучшую сторону. Нужно быть позитивным. Я поняла, что нужно просыпаться с чувством благодарности: «О, я жива и здорова, спасибо!». Раньше я относилась к этому более халатно.
Я ужаснулась от того, столько людей болеет раком. Пока ты с этим не столкнешься, ты этого не знаешь. По улице идет человек, и у него на лбу не написано «я болею раком», а между тем таких людей немало, и много случаев с летальным исходом.
Эта борьба за жизнь помогла мне переосмыслить происходящее: я стала меньше нервничать, стала спокойнее. Не получилось что-то – ладно, получится завтра. А раньше я рвала на себе волосы, потому что сегодня же у меня должно было получиться.
Галия Мукашева никогда не обращалась в больницу и о своем диагнозе даже не подозревала, все началось с того, что она самостоятельно обнаружила уплотнение в области груди. На тот момент рак для нее был неизлечимой болезнью и означал смерть:
– Это было в 2009 году. Моя дочь родила ребенка и была кормящей матерью. Я делала ей массаж, а когда приходила домой, то заодно делала и себе. И как-то раз я нашла уплотнение. Сразу же сделала анализ, после чего мне объявили: «Знаете, у вас рак». С ходу так просто сказали. Для меня это было шоком. Я не помню, как села в машину и доехала до дома. Я долго плакала и вопрошала: «Господи, за что это мне? Я никого не обижала, не воровала, не убивала».
– Мы всегда думаем, что когда болеют другие, то это нормально. А мы не заболеем, мы же милые и пушистые. Оказывается, каждого может это настичь, я поняла, что мы ни от чего не застрахованы. Не верилось до последнего, надеялась на чудо, но диагноз был поставлен – рак молочной железы начальной стадии. Дома я скрывать не стала, сразу сообщила.
– Меня прооперировали, все прошло хорошо. Это сейчас я говорю, что все хорошо, а тогда было страшно. После операции назначили химиотерапию, сказали, что выпадут волосы. Я не могла себе этого представить. Я плакала и просила врачей, чтобы они сделали мне «химию», только бы волосы оставили. Никогда не забуду того, что мне сказала заведующая отделением химиотерапии: «Зачем тебе больные волосы? Да пусть они все выпадут, но ты будешь здоровой!». Я прошла шесть процедур химиотерапии. Это страшно. Тебя рвет, ты то синеешь, то бледнеешь. Но я об этом уже забыла, мне некогда об этом думать. Некогда плакаться о том, что было и прошло.
– Это нужно было пережить, такова моя доля. А был ли рак? Задаю себе иногда такой вопрос. Жизнь моя круто изменилась, характер изменился, отношение к людям и, особенно, к себе самой. Раньше к жизни я проще относилась, сейчас уже более осмысленно. Вот она – жизнь: сегодня есть, а завтра нет. Сколько со мной лежало с диагнозом рак, многих из них похоронили. Мы думаем, что будем жить вечно, а жизнь-то, оказывается, коротка! Не думала, что однажды мне исполнится 57, всегда думала, что мне будет 35–37. Борьба с раком поставила меня на место.
Во время борьбы с раком Галия обрела веру в Бога:
– Как-то ко мне пришли родственники и говорят: «Давайте мы за вас помолимся». Я не была приверженцем какой-то определенной религии, но согласилась. Это дало мне такую надежду, такое вдохновение. Я вспоминала эти молитвы уже после операции, и они мне помогли. Вера в Бога, лекарства, химиотерапия и активный образ жизни – залог успешной борьбы с недугом. Мне некогда хандрить, нет ни минуты. Дети меня очень поддерживают, дочери – мои самые близкие люди, они мои подруги, мои партнеры. У меня уже и внуки есть. А еще теперь со мною Бог, и никакого рецидива не будет!
Ирина Савельева причиной большинства онкологических заболеваний считает стресс, ее работа в некотором смысле сопряжена со стрессом. Ирина – редактор в информационном агентстве:
– Шесть лет назад, зимой 2008 года, мне поставили диагноз. Узнала случайно, но это не значит, что врачей я раньше не посещала. У меня была мастопатия, поэтому каждые полгода я проходила УЗИ. УЗИ показывало, что все в норме – это уже вопрос к отечественной диагностике. В январе в 2008-го коллега попросила сходить с ней за компанию в городской онкодиспансер. Ее осмотрели, дали направление. Там же мне тоже предложили осмотр. Врач меня осмотрел и сообщил: «Мне кажется, у вас рак». Вы представляете, как бы между прочим такое сказать в лицо?! Тут все-таки помогла работа журналиста, в некотором роде циничная, поэтому в обморок я не упала, не удивилась. Я улыбнулась и не восприняла всерьез. Никаких предпосылок, а тут тебе такой диагноз. Я прошла биопсию, результата нужно было ждать три дня. Место, где проходят все эти анализы, депрессивное, там даже здоровый человек заболеет. Я нервничала все три дня. Когда получила результат, то прочитала: карцинома молочной железы. Кто не знает, это рак. Врач посоветовал послать этот анализ в Санкт-Петербург, чтобы уточнить химиотерапию.
– В то время я бросала курить, а курила я двадцать с лишним лет. После того как узнала диагноз, я купила на остановке пачку сигарет и выкурила сразу же штуки три.
Это не было сознанием того, что я заболела, я не задавала себе вопросов: почему я? за что? Одна лишь мысль у меня гулко билась в висках: «Если я умру, как встанут на ноги мои дети? Каким вырастет мой тринадцатилетний сын?». Я видела людей, завтра они будут жить, а я – нет. У меня была истерика, я плакала без остановки. Взяла такси и поехала домой. Всю дорогу таксист ехал молча, видя мое состояние. Может, я не одна, кто в таком же состоянии уезжает с той остановки (смеется) . Страха не было, было сожаление, жалость, беспокойство за детей, конкретно за сына. Дочери моей было 26 лет, муж мог жениться еще раз. А сына-подростка кто воспитает? Я приехала на работу, закрылась в кабинете и проплакала до вечера. Это состояние тупика продолжалось у меня два дня, пока не увидела, как мой муж, сильный человек, плачет. В тот момент я сказала себе – стоп. Я его успокоила, заверила, что все будет хорошо. Мы с ним решили никому не говорить. Детям мы сказали позже, ведь последствия химиотерапии не скроешь – так сильно она меняет человека, становишься просто комком биологической массы. Дочь плакала, а сын меня спросил: «Ты же не умрешь?». Я ему сказала, что не умру. На работе о диагнозе узнали не от меня, так получилось. Не знаю, сказала бы я сама или нет. Реакция ведь бывает разная, не только жалость. Искренней поддержки было процентов десять, остальное вроде: «Хорошо, что это не со мной случилось...». Это чувствуется кожей. На человеке ставят крест. Когда на карту поставлена жизнь, о работе думаешь в последнюю очередь. Хотя работа стала для меня спасением, она забирала все.
– У меня была вторая стадия с метастазами в подмышечные лимфатические узлы. Метастазы усложняли дело, это значит, что от опухоли пошли отростки. Перед операцией маммограмма показала, что после химиотерапии опухоль рассосалась. Я обрадовалась, думала, что не будут оперировать, грудь оставят. Даже если ты понимаешь, что на кону стоит жизнь, женщина в любом возрасте остается женщиной. Было трудно психологически. Врачи объяснили, почему нужна операция – из-за метастазов. Врач мне говорила, что переживать не надо, позже можно сделать имплантат. Хотя были разговоры, которые меня ужаснули, о том, что врачам выгодно ставить болезнь на поток, чтобы после отправлять всех на пластику.
Самое главное – правильно подобранная химиотерапия. Это отдельный пласт для онкобольных. Люди умирают, как правило, от последствий химиотерапии. Сейчас наука создает лекарства более щадящие, а у нас по старинке лекарства, которые основаны на ядах. Красная шапочка, которую мне кололи, вызывает алопецию (выпадение волос. – Прим.ред. ) , проблемы с костями. Это побочные эффекты. Химиотерапия обдирает твое тело, уничтожает как раковые, так и здоровые клетки. После нее очень плохо – страшная боль, депрессия, тошнота. У меня болели кости, я не могла ходить, передвигалась на четвереньках. Из-за особенности препаратов мне сожгли вены. Поэтому после операции, вместо того чтобы капать, мне выписали лекарства. Тоже были побочные эффекты.
– Мне нужно понимать, что происходит, как работают препараты. Я много интересовалась лечением, спрашивала у врачей. Врачи ужасно не любят, когда им задают вопросы. Но я ведь доверяю им, но просто хочу понимать.
В то время нам, людям с диагнозом рак, на многие вопросы приходилось искать ответы самостоятельно. Мы, те, кто лежал в одной палате, делились между собой. Таким образом я узнала, как избавиться от боли в костях. Организм восстанавливает правильное питание, нужно многое исключить из рациона, надо есть мясо, хотя оно идет очень плохо, нужны белки. Чтобы восстановить иммунитет, важно пить зеленый листовой чай, потому что он выводит шлаки. Шиповник, гречка, чечевица – это основа питания. Но этим все не ограничивается. Для восстановления крови нужны красная и черная икра, фрукты, настоящее красное вино. Это необходимо для восстановления компонентов крови. В то время мы платили ипотеку, я не работала. В материальном плане было тяжело. Мне помогли люди, которые не были мне друзьями, мы с ними просто пересекались по работе. Я не буду называть имена тех, кто скидывался для меня тогда, только по одной причине – я не знаю, как эти люди отнесутся к публикации их имен. Но я помню их всех. Их всех помнит моя семья. Помнит и желает здоровья и всех благ.
– Онкология – эпидемия. Шесть лет назад я не ожидала увидеть по 20 человек в день, которые приходили на биопсию! То есть это те, у кого уже серьезное подозрение на рак.
Мы платили, хоть все было бесплатно и никто не требовал с нас денег. Вкладывали врачу деньги в карточку, никто их при этом не возвращал. Это была такая нефиксированная такса.
Для Ирины стержнем стала вера:
– Внутри я знаю, что я иду по пути веры, это не значит обязательное соблюдение всех ритуалов, нет, это нечто другое, что трудно объяснить.
Я поехала в деревенскую церковь, рассказала батюшке о своем диагнозе. Он ответил: «Успокойся, врачам надо верить. Они посланы Богом нам в помощь». Он не просто меня успокоил, он меня предупредил, что физическая смерть не прекращает нашу жизнь. Это значило закончить многие вещи: простить, забыть, довести до конца важные дела. Это была психотерапия. Все мы смертные, никто не знает, когда умрет, как умрет. В церкви за меня помолились. Было такое ощущение безмятежности. Произошел щелчок. Все будет хорошо, я в это не просто поверила, я это узнала. Это не значило, что я обязательно выживу, это значило, что при любом исходе все будет хорошо.
Я стала воспринимать себя не как больного человека, который хочет выздороветь. Я стала воспринимать себя как здорового человека, который обороняется от болезни, которая хочет его уничтожить. Вроде бы одно и то же, но это разные понимания. И что интересно, за последние три года я не болела вообще ничем. А прожить собираюсь сто двадцать лет!
Если бы вы в жизни встретили Егизбаеву Журсын , то никогда не сказали бы, что этой веселой и энергичной женщине 60 лет! Между тем жизнь испытывала ее на прочность не раз:
– В семье я старшая, у меня еще есть три младших брата и сестренка. Я им всегда помогала, была опорой. Детей на ноги поднимала сама – муж умер в 1990-м году, я осталась с двухмесячной дочкой и старшим сыном. Через годы жизнь начала налаживаться: сын женился, дочь подрастала.
Для Журсын все началось в 2006 году:
– В 2006-м я решила обследоваться, потому что наступила менопауза, и пошла на прием к гинекологу. Мне сделали УЗИ, все было нормально. Потом предложили проверить грудь. Я согласилась, хотя боли не было, но иногда я чувствовала жжение. Меня направили на УЗИ, затем на маммограмму. После мне сообщили, что у меня рак. Прямо в лоб сказали, мол, у вас рак, и направили на биопсию.
Я сама медик, так нельзя делать. Пациента нужно подготовить, прежде чем говорить о таком страшном диагнозе. Естественно, первые мысли были о том, что жизнь кончилась, раз поставили такой диагноз. Был шок, я не знала, куда мне идти. Выйдя из здания, я села на скамейку и начала рыдать. На душе у меня была обида – столько ведь еще нужно было сделать!
– Тогда мне нужно было собраться. Позвонила подруге, у нее был рак груди. Она сразу же приехала ко мне, понимая, в каком я сейчас состоянии. Вместе мы поехали в Институт онкологии, чтобы узнать точно. Там меня проверили и подтвердили, что биопсия и пункция (прокол груди) необходимы. Опухоль была доброкачественной. Мне удалили шишку, все было нормально. Выписалась спустя неделю. Спустя 10 дней пришли результаты биопсии. Мне сообщили, что по всему разрезу у меня распространились раковые клетки. Нельзя было медлить. Я срочно легла на операцию. В течение нескольких дней меня прооперировали, удалили грудь. Помню, сказала врачу, что грудь мне не нужна, так что можете удалить и вторую заодно. Онколог мне ответил: «Да вы что?! Вы еще молодая, грудь вам еще понадобится, не падайте духом. Все будет хорошо».
За грудь я не переживала, я переживала за здоровье, за жизнь. Потом я себе сказала: «Ну чего я так переживаю?». Взяла себя в руки, ведь люди здоровые выходят из дома, попадают в аварию и погибают! А я что? Ну поставили диагноз, и ладно, живут же люди. Может, я не переживала за грудь, потому что рядом не было мужчины? Я не беспокоилась о том, как я буду выглядеть без груди, в тот момент я легко бы рассталась и со второй. Потом я познакомилась со своим будущим мужем, тогда-то я и подумала о груди. Вначале я не говорила ему, думала, как лучше это сделать. Решила все-таки сообщить, а дальше пусть решает сам. Встретились, поговорили, теперь мы вместе.
– Я прошла 4 химиотерапии, переносила их очень тяжело. Состояние было разбитое, есть не хотела, ничего не хотела. От одной процедуры до другой я еле как оживала, приходила в себя. Потом прошла облучение. Мне был назначен препарат оксифен, но от него у меня была побочная реакция. Ногти стали чернеть, зуд, кожа стала шелушиться. Я бросила принимать этот препарат. Сейчас лекарства я не принимаю.
В борьбе с таким недугом важны не только лекарства, важна поддержка родных. Сын отнесся как взрослый, а дочь очень много плакала, обнимала меня со словами: «Мамочка, мы с тобой, у тебя все будет хорошо». Дети молодцы, я ведь без мужа, они меня поддержали, вся моя семья. Поддержка в тот период очень важна. В больнице я видела, как некоторые дети нагло и грубо обращались со своими больными матерями. Не дай бог, чтобы дети такими были. Сестренка днем и ночью за мной ухаживала, кормила, заботилась. Подруги меня тоже поддержали, плакали вместе со мной. Друзей у меня вообще много! В Ремизовке, где я живу, все друг друга знают. В больницу ко мне с утра до вечера приходили посетители, все медсестры удивлялись.
Журсын работает в фонде «Здоровая Азия», у нее медицинское образование и опыт лечение рака за плечами, она выезжает на реанимобиле и помогает онкобольным детям:
– Я их понимаю, сама через это прошла. Ребенку и его родителям нужна поддержка, в первую очередь поддержка психологическая. Взрослый человек с трудом борется с этой болезнью, а теперь представьте, каково ребенку. В Алматы 175 детей больны раком, но это далеко не полные данные. Многие не состоят на учете, некоторые поликлиники не сообщают о больных детях, чтобы не испортить положительную статистику района, о многих детях мы еще не знаем.
Что касается меня, то после победы над раком жизнь моя изменилась в лучшую сторону. Сейчас я живу полной жизнью, я веселый человек. У меня есть муж, дом, дети. Нужно любить жизнь, любить детей. Любовь к ним придавала мне сил. Теперь у меня уже внуки. И жизнь продолжается в них – в детях, внуках.
Основатель фонда «Здоровая Азия» Нагима Плохих пережила инфаркт и поборола рак. Эти события вдохновили ее создать фонд, который помогал бы всем, кто оказался в похожей ситуации:
– Моя жизнь всегда была очень хорошей, я на нее никогда не жаловалась. Были трудные моменты, но в такие периоды я не терялась. Двое детей, семья – я всегда была чем-то занята. Даже когда все развалилось в 90-х годах, люди остались без работы, я нашла свою нишу. Ею стала психология. Я стала изучать психологию безработных людей, социальные проекты. Тогда я написала программу развития Национальной лотереи РК , с этой программой была запущена лотерея ТВ Бинго. Не было дня, чтобы я ничего не делала. Если выпадало свободное время, то я что-то читала, изучала, писала методические пособия. Это приносило удовольствие.
– В 2003 году, после моей болезни, был создан фонд «Здоровая Азия». Людям, оказавшимся в такой ситуации, нужна поддержка: медицинская, психологическая, любая... После мастэктомии (удаление молочной железы) женщины остаются без груди, для них это очень тяжело морально. Я помню по себе, насколько это тяжело. Я мучила своего доктора, который меня оперировал. Я ему тогда сказала: «Пока ты мне протез не найдешь, я из отделения не выйду». Психологически я понимала, что домой должна вернуться с протезом. Я не знаю, где он его нашел, но он привез мне протез. Для меня это было счастье. Помню, как приехала домой, примеряла, всем родным показывала. Тогда я поняла, насколько это проблема серьезная. В 2005 году мы начали закупать протезы.
Болезнь агрессивная, иногда мы теряем своих подруг: кого-то рак уносит, кого-то щадит. Рак любит унылых, злых, обидчивых людей. Там, где позитив, улыбка и смех ему делать нечего. Моя работа мне помогает, она связана с раком. Есть такое мнение, что чем больше ты это проговариваешь, тем меньше у тебя его остается. Поэтому, чем больше мы говорим о болезни, тем меньше ее в тебе остается. Мы с этим боремся.
– Я бы никогда не узнала о своем диагнозе, если бы не попала в отделение кардиологии с инфарктом в 2002 году. Перед самой выпиской кардиолог осмотрела мои молочные железы и направила меня к врачу-маммологу. Я тогда даже не знала, что это за врач и что он лечит. Я выписалась, проигнорировав это направление. Полгода спустя я почувствовала дискомфорт и боль в груди. Тогда я начала искать маммолога, найти его было трудно. Когда я нашла врача, выяснилось, что у меня рак и нужно оперировать.
– Врач, может, и боялся преподнести этот диагноз, не боялась я. После инфаркта как-то перестала бояться. Врач очень долго сам не мог мне сказать о моем диагнозе, но я ко всему отнеслась спокойно. После уже я начала искать информацию о том, что такое рак и как его лечить.
И шок был, и слезы были, но плакала я так, чтобы никто не видел. Когда ты плачешь на виду, начинают плакать все. Мне этого не хотелось, дети были маленькие, сын студент, их пугать я не хотела. Хотя муж мой больше плакал, прятался от меня и плакал. Он за меня боялся. Я его несколько раз случайно заставала и спрашивала, почему он плачет? Он отвечал, что в глаз что-то попало. Я, конечно, понимала и говорила ему: «Не надо плакать, я буду жить». Для себя я решила, что все в моей голове, и насколько позитивно ты к этому отнесешься, настолько твоя борьба с раком будет успешна. Я настроилась на то, что я буду его побеждать.
Только моя младшая дочь не знала, мы ее щадили, она тогда была маленькой. А сын уже работал, сразу взял на себя ответственность, беседовал с врачами как взрослый. Договаривался насчет операций. Улыбающиеся лица сына и мужа я увидела первыми, когда пришла в себя после реанимации. В реанимацию обычно не пускают, но они туда как-то пробрались. Когда я увидела их улыбки за стеклом, то поняла: «Жить буду!».
– Я приняла только хирургическое лечение. В силу того, что я перенесла инфаркт и у меня было больное сердце, операция проводилась сложная. Мне капали больше сердечных препаратов, чем наркоза. Я лежала в палате, пока мое сердце не окрепло. Из-за этого я отказалась от химиотерапии и от лучевой терапии, хотя врач мне предлагал. Так как это была левая сторона, то облучать было нельзя. Альтернативой для меня стала иммунотерапия, иммуномодулирующие препараты, которые я сама себе подобрала. На протяжении многих лет и до сих пор я поддерживаю свой иммунитет. В моем случае, я думаю, рецидива уже не будет, прошло 12 лет. Рецидив проявляется, как правило, в течение 5–6 лет.
Нервные клетки не восстанавливаются – это сказано не зря. Мы нервничаем, клетка умирает. А что это за клетка? Это раковая клетка. Рак – желчное заболевание. Чем больше позитива и добрых дел, тем здоровее вы будете. Позитивное настроение очень помогает в борьбе с раком.
– После того как оказываешься на грани жизни и смерти, начинаешь ценить жизнь. У меня были моменты, когда я думала, что сейчас уйду и больше не вернусь. А когда ты возвращаешься, то понимаешь, что надо жить, и живешь. Наш фонд – это семья. Прожить я хочу долго, 115 лет! Сто лет жить, 15 лет буду писать книгу!
Согласно статистическим данным, в Казахстане на диспансерном учете состоит около 145 000 человек. С каждым годом эта цифра растет. Вопреки распространенному мнению, рак – излечимая болезнь. Залог успеха в борьбе с этим страшным недугом – ранняя диагностика.
Примечание от редакции:
Этот репортаж готовился очень долго, больше всего времени ушло на поиск героев, которые согласились бы рассказать свои истории. Поэтому мы выражаем огромную признательность тем, кто согласился принять участие в подготовке этого материала. К сожалению, ни один мужчина, победивший рак, не дал свое согласие на участие.
Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
